Я еду домой! Том 3 - Страница 133

133

— Знаю, — сразу же сказал он, даже не дав договорить. — Учительница иностранных языков, да? А вы…, — он провел пальцем по странице лежащего на столе раскрытого журнала, — … вы Мельников Андрей Николаевич, да?

— Именно, — вздохнув, подтвердил я.

Волнуюсь я что-то. Здорово так волнуюсь, до предвалидольного состояния. Кажется, что вот сейчас возьмет и скажет что-то вроде: «Выехала по неизвестному адресу». Или «И не было здесь такой. Мы пошутили». Не знаю что, вот возьмет сейчас и ляпнет. Я пока сюда ехал, уже весь извелся, а теперь, когда один шаг остался, так как будто кто-то большой холодной рукой все внутренности сжал, настолько прижало.

— У вас есть какой-нибудь документ? — спросил лейтенант.

Смотрел он на меня с явным любопытством. А может и не на меня, а на мое вооружение, просто до крайности для этих краев не типичное, я сейчас как с бластером марсианским.

— Да, пожалуйста, — засуетился я, вытаскивая из портмоне водительские права.

Он аккуратно переписал данные с документа в журнал, вернул мне удостоверение. Затем сказал:

— Если остальные хотят дальше проехать, пусть тоже зарегистрируются. А я дам знать, что вы прибыли.

С этими словами он взялся за стоявшую перед ним на столе рацию, вызывая какую-то «Центральную».

Еще немного суеты, затем нас пропустили в ворота, заодно объяснив, куда ехать. Я думал, что ехать надо в школу, рабочий день в разгаре, но лейтенант отправил меня по домашнему адресу. Омоновцы с нами не поехали, отправились перекусить в столовую, а мы втроем, двумя машинами, поехали дальше, через и без того большую, а теперь и вовсе безразмерно разросшуюся территорию «Пламени».

Сначала тянулись учебные корпуса, пятиэтажные, серого кирпича. Было много машин, много строителей, там что-то делали. Было шумно, пыльно, у дороги в контейнерах высились груды строительного мусора. Затем показался парк техники, боксы, склады, там тоже суета, что-то грузили на машины, что-то с машин разгружали, ездили мотоциклы, велосипеды, сновали люди — все при деле.

За парком потянулась самая настоящая деревня — совсем новые одинаковые бревенчатые домики, которые начали обивать еще и утеплителем под досками внахлест. Домики стояли тесно, но у каждого был навес вместо гаража и даже маленький участок. Здесь людей стало меньше, на работе все, видать.

— Так… вторая линия, — бормотал я себе под нос, выискивая таблички, — дом четырнадцать… Ага, вон он!

Вот он, четырнадцатый номер, такой же домик, как и все остальные, только под навесом стоит мой «ниссан». Плевать на него, но он мой, а это значит… что меня сейчас удар хватит от переизбытка эмоций, которые накатывают как лавина с горы.

Тормознул резко, в пол, так что Игорь выругался, выскочил из-за руля. Бросился к крыльцу и чуть не врезался в открывшуюся дверь. И просто схватил ее, вышедшую мне навстречу, в охапку, прижал к себе, зарылся лицом в густые душистые волосы…

— Любимая…

— Приехал…

— Я же обещал.

— Мы ждали, знали, что приедешь, — всхлипнула она.

Сыновья, такие выросшие, изменившиеся. Девочка, черненькая, белокожая, глазастая, стоящая поодаль и глядящая настороженно. Толкущиеся под ногами коты.

— А этого ты где взял? — смех, рука показывает на ухмыляющегося Рабиновича-Иванова, стоящего у машины.

— Он тут… исторически сложился, — ответил я глупостью.

Плевать, кто о чем говорит, мы просто оба не знаем, о чем вообще надо говорить в такие моменты. Толкотни в тесной гостиной домика, закипающий чайник, неизвестно откуда взявшийся Володя, здоровый как медведь, Настя с коляской, которая все никак не желала въехать в дверь…

— … нормально, скоро расселят…

— … без проблем родила, видишь какая красавица…

— … А шрам на лице откуда, а? Как укусил кто-то…

— … упал на железяку, не повезло. Но буду говорить, что морф покусал и лишь благодаря молитве выжил. Секту организую… с послушницами.

— А еще раз по морде?

— Пап! Это «кольт»? А можно поглядеть?

— «Кольт» — фигня, я тебе такую фузею привез — обалдеешь.

Вытаскиваю из сумки длинный револьвер из нержавейки, тот самый, что взял с албанца.

— Держи, владей! Только осторожно!

— Классссс!!! А можно попробовать?

— Потом! Где ты пробовать собрался?

— Обалдел ребенку так дарить? — тычок в бок острым кулачком. — С ума там сошел?

— У меня и для тебя есть, не завидуй!

— Маш, я рад что вы целы, что все у вас нормально, — увещевательный голос Рабиновича. — Мои тоже в порядке, Катька привет передает…

Когда это Катька привет передать успела, если мы ее даже не увидели? Ну ладно, пускай брешет, все во благо.

Суета, суета, суета. Смех, чай, гомон, юная и важная Бубу каким-то образом оказалась у меня на коленях, дав возможность осознать, что детей в семье прибавилось. Это хорошо, пусть прибавляются.

— Уволилась я, со вчерашнего дня, — говорит она, сидя рядом и привалившись к моему плечу. — Достал ты меня со своей агитацией, решила согласиться. Видишь, вещи все в сумках? Приготовились уже, вези нас в Ржев. Побурчали, но ничего не сказали, воссоединение семьи.

— А дом?

— Дом Володьке с Настей перейдет, а то им ждать еще, пока их переселят…

— Володь, а ты?

— Не, у меня работа, уже неудобно людей подводить. Наладилось все, привыкли — остаемся, в общем. В отпуск к вам поедем, — смеется он. — От нас, кстати, в Ржев поедут люди в следующем месяце, так что увидимся.

Разговоры, разговоры, разговоры, вроде уже и собираться пора, и в то де время спешить не хочется, так хорошо мне, что даже словами не могу описать. Вот они все, здесь, рядом, только руку протяни. Самая прекрасная женщина в мире, любимая, единственная, та самая, что снилась по ночам, о ком думал и боялся думать, та, ради которой прорвался через половину мира. Дети, за которых боялся и которых хотелось обнять так, что зубы сжимал до хруста, чтобы не завыть — и вот они, младший на второе колено прорвался, целую его в затылок с жесткими упругими кучеряхами, а он, активно путая слова и стараясь перекричать шум, пытается мне что-о рассказать, а я ничего не понимаю, но старательно поддакиваю. Это и есть счастье, наверное.

133